В 1721 году Пётр Великий провозгласил Петербург столицей империи,
разработал план города и принципы его застройки.
Именно в Петербурге начали работать новые высшие и центральные органы власти: Сенат, Синод, коллегии.
В Санкт-Петербурге тысячи людей собрались вечером 27 января - в День 70-летия снятия блокады Ленинграда - на Невском проспекте и Дворцовой площади, чтобы стать участниками Акции памяти.
На Невском уже около 18.00 мск выстроились в цепочку волонтеры - петербургские студенты и курсанты Центра подготовки спасателей - именно они потом со свечами в руках образовали на Дворцовой цифру 900, видную с высоты. Вечером же молодые люди стояли среди плотно движущейся толпы горожан - люди шли сплошным потоком в направлении к Дворцовой. Корреспондент ИА REGNUM увидел на углу Малой Садовой и Невского высокую седую женщину. Разговорились.
У этой 88-летней женщины редкое имя - Ария Иосифовна Махалова. Первую блокадную зиму девочка работала на изготовлении перевязочных индивидуальных пакетов. Потом, в сорок втором, стала бойцом МПВО. Девушек направляли на самые разные задания. Охраняла с винтовкой гараж, который был на площади Островского, склад белья в подвале на Невском, 104, девушек даже отправляли петь для раненых - в госпиталь, который был в Воронцовском дворце на Садовой, где ныне Суворовское училище.
Ослабевшим носили лекарства. "Вот надо было четыре таблетки человеку в день, так носишь две, а потом еще две - потому что сразу все четыре нельзя - съест, не вытерпит, так и ходишь, - вспоминает Ария Махалова. - А он просит: "Дайте все сразу". Отряды МПВО, состоявшие из ослабевших девушек и женщин, были направлены на заготовку дров к следующей блокадной зиме - в окраинные районы, ломать деревянные дома. Жителей расселяли, а иногда разнарядка приходила на дом, где еще оставались жильцы, которые не хотели уходить.
"Дом деревянный ломать пришли на дрова в Озерки, так женщина вышла на крыльцо - маленький ребенок на руках, второй держится за подол, а в руках у нее вилы - на нас наставила, не дает ломать, так и ушли, нашли по соседству пустой". "У площади Восстания из школы, которая была госпиталем, раненых выносили - на себе, в эвакуацию готовили. Какая тяжесть, как тащили, да еще со второго этажа. Вот эти вилы, на себя наставленные, забыть не могу, и как раненого неходячего - большого такого, вдвоем с одной девчонкой тащила, думала - не вынесу".
Помнит, как умер дядя, работавший на Кировском заводе и каждый день ходивший пешком от улицы Маяковского до завода на проспект Стачек (Сейчас это расстояние можно преодолеть за полчаса на метро, тогда это был страшный путь через темный город - длиною в несколько часов - Прим. ИА REGNUM): "Проснулся в пять, боялся, что на работу опаздывает, а потом захрипел и умер, где точно могила - не знаем, где-то в общих рвах".
После войны, в сорок пятом, бойцов отряда Арии переквалифицировали в маляры и отправили на стройку - восстанавливать Ленинград. До сих пор стоят дома, где работала Ария - на Сызранской, на Лиговском проспекте: "Когда уж замуж вышла и в сорок седьмом сына родила, тогда ушла, да еще отпускать не хотели".
Народу все прибывало - в 19.00 мск все стихло, застучал метроном, в руках у людей затеплились свечи - началась Минута Молчания, а потом зазвучали звуки Седьмой симфонии Шостаковича, прямая трансляция шла на центр города из Большого зала Филармонии, где впервые Седьмая была исполнена 9 августа 1942 года.
Люди стояли плотной толпой на Итальянской улице, замерев у огромного экрана - слушали музыку, смотрели на музыкантов. С приходом темноты исчезла бутафория "Улицы Жизни". Осталась только музыка, символика черного неба и света прожекторов, освещавших людей. И стены Дома радио, где, кстати, хранится та самая партитура Седьмой, которая была доставлена на военном самолете в осажденный Ленинград, того Дома радио, где зимой 1941-42 годов жили и умирали музыканты оркестра, который потом исполнил эту великую музыку Городу и Миру.
